«Янг Вик» (Young Vic Theatre) славится своими смелыми постановками и тем, что стремится максимально новаторски решить как уже знакомые зрителю постановки, так и современные ему. «Вид с моста» (A View from the Bridge) Артура Миллера подходит к этой сцене, как нельзя лучше. У нас её вспоминают нечасто, а вот для американцев и в Европе – пьеса входит в топ 100 самых популярных постановок. Она неоднократно экранизировалась, самый последний раз в 2012 году - версией австралийца Роберта Коннолли. Главные роди в фильме исполнили Вера Фармига, Сэм Нилл, Миа Васиковска. Скарлетт Йоханссон получила «Тони» за исполнение роли Кэтрин в театре Корт в 2010 году. Впервые пьеса была поставлена в 1955 году в театре Коронет на Бродвее, как часть представления из двух одноактных пьес. Такой она не прижилась, не понравившись зрителю. Тогда Миллер переписал её в двухактную пьесу. Именно эта версия стала популярной. Премьера состоялась в Лондоне в театральном клубе Нью-Уотергейт 11 октября 1956 года в постановке Питера Брука.
А перед нами аудитория с большой авансценой, выдвинутой в зрительный зал, вместимостью в 500 человек. Пространство этой сцены может изменяться в зависимости от потребностей каждой постановки. Сейчас - черные стены куба поднялись, обнажая арену. Внутри нее босоногие люди. Иных декораций нет, нет мелких деталей и костюмов, за которыми можно было бы укрыться. Герои спектакля, открытые залу и нам с трех сторон, предоставлены судьбе столь безжалостно, что ты вовлекаешься в действие с головой.
До того, как на сценеразвернется действие, адвокат (которому переданы полномочия греческого хора) поведает нам, как измельчал мир. Что только раз в несколько десятилетий с ним, врачевателем самых низких человеческих амбиций, случается дело, заставляющее пересмотреть даже взгляды на жизнь. Чтец сообщает нам о том, что эта история началась в доках порта. Или так: что портовой грузчик Эдди Карбоне живет в тени Бруклинского моста со своей женой Беатрис (Би) и племянницей Кэтрин. Своих детей у них нет, и повзрослевшая Кэтрин – отрада и смысл суровых будней Эдди. Все его помысли только о ней, настолько, что это он уже сам не отдает себе отчета. А восемнадцатилетняя племянница мечтает о независимости, начать работать, увидеть мир большим и быть счастливой. Она так непосредственна, как непосредственны бывают счастливые люди. Она одна не замечет чего-то, что незримо свершается среди этих любящих людей, не видит, как грустит Би, наблюдая, как отдаляется любимый муж. Ко всему в дом приезжают дальние родственники Беатрис, сицилийские кузены Марко и Родольфо. Они нелегалы, одно пребывание которых под крышей Эдди само по себе опасно для всех, а тут еще малышка Кэтрин внезапно привязывается к белокурому весельчаку Родольфо. Несчастный Эдди, не допускающий и мысли о порочности своего чувства к подросшей подопечной, погружается на самое дно … ревности.
Миллеру не нужно ничего придумывать. Да и на первый взгляд всё тут предельно просто. Эдди – хороший человек. Не смейтесь, действительно хороший человек, способный и на щедрость, и на самую неподдельную чистоту. «Когда он первый раз пришел ко мне, в его глаза было невозможно смотреть. Они были как два тоннеля». Захватившее его чувство Эдди не анализирует, объясняясамыми простыми вещами: отвественностью за ребенка, заботой о девушке. Все мы иногда, под давлением самой естественной тревоги о близких, незаметно для себя переходим невидимые границы. Эти грани так условны и хрупки, что осознать их бывает болезненно сложно. Эдди действительно хороший человек, попавший в собственную ловушку. Не ищите здесь фрейдистских мотивов, Миллер гораздо безжалостней. Даже предполагаемый инцест у него по - древнегречески строг. Невольный, несовершаемый, по-хорошему даже не осознаваемый героем. Не случайно у Миллера Эдди сначала пытается разрешить свою ситуацию «по закону». Но нет такого закона, чтобы удержать человека от беды.
Бельгиец Иво ван Хове идет дальше. Он освобождает пьесу от примет своего времени (действие в оригинале происходит в 50-е в Америке). Иво называет его, но в простых костюмах героев нет даже намека на стилизацию. Актеры выходят на сцену босыми, раскрытыми, беззащитными перед нами. Негромкие хоралы, сопровождающие постановку, не нагнетают, лишь подчеркивают бесконечное предчувствие, которое терзает зрителя с первой минуты. Вот Эдди качает Кэтрин на коленях, вот Би тревожно отводит глаза. Хмурый Марко немногословно отвечает на такие же рассеянные расспросы, лишь красавчик Родольфо и Кэтрин (не женщина, не дитя) словно не замечают надвигающейся грозы. Всё это требует особой, почти шахматной точности в расстановке фигур. Ни одного лишнего движения, даже тени суеты. Марко победно отрывает одной рукой стул от пола – немая демонстрация силы, угрюмый намек. Здесь не будет кипучих страстей, обнаженные эмоции сдержаны и разрешены самой ситуацией. Пятеро людей напряженно молчат в гостиной. Неловкие фразы физически провисают над залом. А где-то внутри тебя тревога жалобно ноет и свербит. Жди беды, жди беды, жди беды, жди…
Марка Стронга, получившего за эту роль премию Лоуренса Оливье в номинации «Лучший актёр», в нашей стране представлять не нужно. Красивый британец итальянского происхождения родился в Лондоне. Учился в лондонском университете Royal Holloway, позже окончил театральную школу Bristol Old Vic. Свою первую роль сыграл в телесериале «Главный подозреваемый» с блистательной Хелен Мирен. За спиной - десятки ролей, Марк успешен по обе стороны океана. Но таким, как здесь, я не видела его никогда. «Когда он первый раз пришел ко мне, в его глаза было невозможно смотреть. Они были как два тоннеля». Неподвижный Стронг упирается взглядом в зал, и ты невольно отшатываешься.
Рядом с колоссальным Стронгом еще одна любимица, обладательница премии Лоуренса Оливье за роль матери в «Загадочном ночном убийстве собаки», Никола Уолкер. Её Би деликатна, и балансируя между любимыми людьми, честно пытается, она стучится, так отчаянно льнет к мужу. Ничего резкого, ничего броского, её фигура – фактически фигура умолчания, трагедия которая почти не проступает, но, обнимая тело Эдди, Би укачивает такое отчаяние, что стыдно почти внутривенно.
А вот красавицу Фиби Фокс я по-настоящему заметила впервые. Хотя за её спиной роли в «Пустой короне», «Мушкетерах» (сериал), голливудской картине «Один день», в эпизоде знаменитого «Черного зеркала». В 2011 году критиками она была отмечена, как выдающийся новичок. Успела сыграть Корделию в Лире, а на 2015 год намечены сразу две премьеры с ней в главных ролях. Фиби с такой силой отыгрывает странное состояние между детством и просыпающейся женственностью, что больно режет глаза. Боюсь представить, какой бы была Лолита в её исполнении. Кэтрин – пульс постановки, её состояние отражает все возможные предчувствия. Смотришь и понимаешь, как мы слепы, как мы упрямо слепы, как одиноки.
Пьеса идет без перерыва два часа, на два часа ты замираешь в состоянии максимально приближенном к естественному. Голос рассказчика вторит твоей собственной тревоге: «Иногда мы вынуждены бездействовать. Ты наблюдаешь, понимая, как всё катится в тартарары». Герои говорят, а ты бессильно разводишь руками. Вызвал бы полицию, но мы еще не научились защищать людей от преступлений. Тем более, что драма Миллера сложнее и … проще. Здесь не будет воинственного криминала, ужасных отравлений, ужасов коварной травли. Миллер исследует само состояние человека, погруженного в свою страсть. Погруженного так сильно, что реальность вокруг перестает иметь хоть какое-то значение. Жена, доверие близких, собственные принципы - все теряет значение. Миллер подчеркивает это той легкостью, с которой возможно по-настоящему тяжелое преступление. Великий этик и тонкий психолог, он накладывает человеческую драму на семейную, семейную трагедию на бесконечно современные нам иммиграционные проблемы, и, хорошенько смешав всё это, обрушивает финал, как полог. Иво ван Хове вторит ему, кольцуя начало и конец постановки. Тем, кто видел, проговаривать это не нужно, а для тех, кто не смотрел, хочу оставить этот момент открытым. Он запоминается надолго.
Не будет виноватых, не будет невиновных, на белый квадрат сцены выйдут молчаливые артисты. Зал с трех сторон от них торопливо встает, а ты понимаешь, что не сможешь в двух словах пересказать, чем так жарко болел два часа. Освобожденная до домыслов драма, фактически первородна, как грех, обрушивший жизнь персонажей. Ты понимаешь, что не останется никого, что никто не выйдет из этой истории целым, цельным, незатронутым. И всё равно скорбишь по тому, кто невольно заварил всю эту кашу. Скорбишь по его чистоте, по силе и утраченной красоте, потому что не нашлось никого и ничего способного остановить надвигающуюся беду. Что не «кто виноват», не «что делать» не разрешат этого. Не решат. Не отменят.
Постановка выиграла три премии Лоуренса Оливье — за лучший возобновленный спектакль, лучшую режиссуру и лучшую мужскую роль. За невероятно точнее сценическое оформление отвечал художник Ян Версвейвелд, спасибо ему огромное за невероятно обостренное впечатление от постановки. За музыку - композитор Ан Д’Хьюис, и ему спасибо – за надрывные удары капель в пустое ведро – метроном провисающего разговора. Роль Марко исполнил Иман Эллиотт («Грязь», «Прометей», «Игра престолов»), Рудольфо – Люк Норрис («Герцогиня», «Молокососы», «Переростки»). Официальная страница спектакля
Расписание сеансов в кинотеатрах.
Просто подарите себе его.
Community Info